30 октября – День памяти жертв политических репрессий.

Моральные и физические страдания коснулись не только самих репрессированных, но и их родных и близких – отцов, матерей, жен, детей. Пострадало все общество.

Воспоминания Шрейдер Георгия Иосифовича (учитель истории, завуч Миасской средней  школы, Отличник просвещения СССР) 

В сентябре 1936 г. был арестован, а в декабре этого же года по Постановлению Особого Совещания НКВД СССР, т.н. «тройкой», без судебного разбирательства (заочно) был приговорен к пяти годам лишения свободы по ст.58-6УК (подозрение в распространении контрреволюционной троцкистской литературы), по доносу одного из родственников, мой отец, Шрейдер Иосиф Аронович, работавший директором книжного магазина, считавшимся одним из лучших в г. Москве. Его обвинили в хранении книг Д. Рида «10 дней, которые потрясли мир» и Л.Троцкого «Октябрь и революция» (на самом деле у него была книга Л.Троцкого «Литература и революция»), обе книги мать сожгла после того, как их запретили. У моей супруги Шрейдер Галины Алексеевны отец, Леденев Алексей Анисимович, работавший зам.управляющего Курганского Заготзерно, в сентябре 1937 г. был арестован, а уже в октябре 1937 г. Челябинским облсудом был приговорен по ст. ст. 58-7, 58-11 УК (вредительство) к расстрелу и в ноябре этого же года расстрелян.

Таким образом наши семьи, получившие ярлык «семьи врагов народа» (СВН) стали испытывать неисчислимые беды, горести и лишения задолго до начала Великой Отечественной войны. Семью Галины Алексеевны из семи человек (мать, четыре сестры и два брата, старшей сестре было всего 16 лет, а младшему братику только 6 месяцев) выселили из квартиры. Их временно приютил один из родственников, сам живший с семьей в очень маленьком домике. С большим трудом старшей сестре Ираиде Алексеевне, исключенной из комсомола, как дочь врага народа, удалось устроиться на краткосрочные курсы учителей начальных классов, после окончания, которых они всей семьей уехали в деревню. Нашу семью: маму, двух единоутробных братьев (для них мой отец был отчимом) и меня сослали в г. Муйнак, что в Узбекистане, где шло строительство мясорыбоконсервного комбината. Поселили нас в большом камышовом бараке, состоящем из нескольких больших комнат с земляным полом, в которых совместно жило несколько семей (30-35 человек). Спали мы на деревянных топчанах, на матрасах, набитых соломой. Но в моральном плане нашей семье было легче, чем семье Галины Алексеевны, т.к. жили мы среди таких ссыльных, как и мы (раскулаченных, корейцев, ингушей, черкесов, калмыков и др.) Мы составляли 70-80% всех жителей Муйнака, а может быть и больше.

Когда в 1944 году мне исполнилось 16 лет, паспорта мне не выдали, а перевели в разряд ссыльных. Получил я паспорт в 1945 году, в связи с выездом к отцу в Коми АССР с отметкой, запрещающей мне жить, как и всем освободившимся политзаключенным в 30-ти крупных городах, (а может и больше, сейчас я точно не помню) страны. Именно поэтому не смог поступить на учебу в юридический институт и стать юристом, о чем я мечтал с детства.

Сейчас многие люди, в т.ч. и подвергшиеся политическим репрессиям, испытывая сегодняшние лишения невзгоды, ностальгирует по канувшему коммунистическому режиму, выдают его за самый праведный и справедливый. Многих мы (я и Галина Алексеевна) понимаем, но не можем понять и даже осуждаем наших коллег по общему несчастью.

Разве можно ностальгировать по лицемерному, лживому, жестокому и циничному режиму, каким был коммунистический, невинными жертвами которого стали сотни тысяч и даже миллионы людей. Вот конкретные факты, подтверждающих нашу оценку этого антинародного, античеловеческого режима на примере наших семей. В 1957 году, во время «хрущевской оттепели» на наш запрос о судьбе нашего отца и дедушки А.А. Леденева из КГБ Курганской области нам сообщили, что его дело пересмотрено и ему вменено не вредительство, а преступная халатность, но в тюрьме якобы отец Галины Алексеевны умер. Вот так нагло врали о невинном человеке через 20 лет, после расстрела, а реабилитировали в 1965 году и все равно молчали, пока не пришел конец этому безжалостному режиму.

Моего отца, осужденного в 1936 году к пятилетнему сроку, освободили в мае 1945 года, как написано в постановлении «досрочно за примерное поведение». Это ли не циничное лицемерие? Ведь человек незаконно пересидел еще четыре года. Более того, после 1945 года, мы все уже были на свободе, мой средний брат успел повоевать на фронтах Великой Отечественной войны (он имеет орден Красной звезды, медаль «За боевые заслуги» и др.), а семья моего старшего брата из-за отчима находилась в ссылке вплоть до 1951 года, причем в 1946 году сменили место ссылки: из Узбекистана в Казахстан. Вот вам еще один образец наглого лицемерия и цинизма «великого кормчего», а вернее тирана всех времен и народов Сталина, утверждавшего что «сын за отца не отвечает».

Вот поэтому, как бы ни хаяли нынешний режим, наша семья благодарна ему за восстановление правды, за возвращение доброго имени нашим родителям и нам. Мы его всегда будем поддерживать.

 

Материал из фондов МУ «Красноармейский краеведческий музей им. В.К. Егорова» 22.10.1999.

 
Красноармейский краеведческий музей им. В.К.Егорова